ИЛЬЯ ИЛЬИН: «ЕСЛИ Я ПРИНИМАЛ ДОПИНГ, ЗНАЧИТ, ВЕСЬ МИР НА ДОПИНГЕ»
Запись интервью с именитым казахстанским штангистом была запланирована еще до того, как Международный олимпийский комитет озвучил решение отозвать у Ильи Ильина золотые медали пекинских и лондонских Олимпийских Игр. Данная новость лишь добавила нерва в дружескую беседу непобежденного на помосте тяжелоатлета с корреспондентом Prosports.
– Илья, ты уже делал заявление, но я хочу спросить у тебя лично: ты когда-нибудь принимал допинг?
– Понятия не имею.
«Хреново на душе. Я всю жизнь шел к этим медалям»
– То есть?
– Дело в том, что и тогда, 8 лет назад, как, в принципе, и сейчас, абсолютно не понятно, что мы принимали, а что не принимали. Могу привести очень яркий пример. Недавно один из бойцов ММА был уличен в употреблении допинга, в его пробах нашли гормон роста. Но позднее выяснилось, что запрещенный препарат попал в организм через спортивное питание. То есть, в этом нет его вины, и он может быть оправдан. И если это возможно в 2016 году, что говорить о лондонской или пекинской Олимпиаде, тем более в наших реалиях. Мы даже не знаем, откуда к нам приходит спортивное питание, где оно куплено и с кем связано. Да, можно сказать, что мы едим из чьих-то рук. Понятно, что нужно отвечать за себя самого и это входит в мои привычки. Но в данном случае ты все равно вынужденно от кого-то зависишь. Конечно, весь процесс очень изолированный, но как выяснилось, нет никаких гарантий, что в кровь тебе не попадет допинг. Так что я не знаю, принимал я допинг или нет. У меня очень много вопросов, которые остаются без ответов, несмотря на то, что я уже 20 лет в спорте. Например, почему только спортсмены отдуваются за все? Как я уже сказал, я никого не хочу винить, но и лично в себе я вины не чувствую за тот негатив, с которым столкнулся сейчас наш олимпийский спорт.
– И все-таки если речь идет о запрещенных препаратах и риске многолетней дисквалификации, процесс питания должен очень жестко контролироваться, а в случае обнаружения препаратов должны проводиться внутренние расследования. Или в данном случае все ограничивается поисками козла отпущения?
– Выходит, что в настоящее время в тяжелой атлетике это так – спортсмен остается виноват. Я не хочу грешить на кого-то конкретно, но все-таки спортсмены не в одиночку готовятся к соревнованиям. Как насчет тренеров, персонала? В конце концов, не мы это все покупали, не мы следили за качеством продукта. Спортивное питание в нашей стране развито не так хорошо, как в западной индустрии. Хотя я не исключаю и другие факторы.
– Значит, намеренно ты никогда допинг не употреблял?
– Намеренно – никогда. Я всегда старался работать чисто, со всеми на равных. Если я принимал допинг, значит, весь мир на допинге. Мне в голову не приходило глотать препараты, чтобы стать сильнее. Тяжелая атлетика – это дело моей жизни. Я для себя определил главный смысл этого дела – своими силами преодолеть границы возможного. Мне неинтересно достигать этой цели медицинскими средствами ради того, чтобы просто получить медаль.
Моя спортивная жизнь – это кропотливый труд, ишачья работа, кровь, пот, слезы, отлучение ребенка от родных, головная боль, куча проблем, травмы, бессонные ночи. Это серьезная взрослая игра. И мы, спортсмены, конечно, принимаем очень много восстановительных препаратов, которые нам нужны, потому что мы работаем на износ. Мы, не побоюсь этого слова, двигаем эволюцию человека. Поэтому наши медали так ценятся. Да, мы пичкаем себя обезболивающими, восстановителями. Но ведь мы берем на себя ответственность, когда выходим на помост, татами или рубеж. Целая страна орет в восторге, когда спортсмен поднимается на пьедестал и звучит гимн – счастью нет предела. А что за кулисами, никто не знает – и слезы, и сопли, и слюни. Сколько всего нам приходится вытерпеть за один олимпийский цикл. А чтобы к этому циклу прийти, сколько нужно вынести, 15 лет пахать!
– Сегодня стало известно, что медали отберут. Как ты выразился, для тебя это конец. Была надежда, что не последует такого решения?
– Честно говоря, я понимал, что это, скорее всего, произойдет.
– Значит, не сильно расстроился?
– Да как?! Хреново на душе. Я всю жизнь шел к этим медалям. Конечно, расстроился.
«Просто перелистну жизненную страницу и для меня важно будет что-то другое»
– С чем ты связываешь то, что именно в 2016 году нахлынула волна допинговых скандалов?
– И этого я не знаю. Пойми, многие вещи происходят без моего участия. Я жду новостей о себе – так можно описать мое состояние. Когда меня это коснулось, я тяжело это переживал и старался разобраться в том, как это могло произойти. Много мыслей разных было, и я устал об этом думать, если честно. Наверное, это все-таки большая политика. Не зря ведь об этом говорят. Я оставил все мысли об этом позади. Сейчас моя олимпийская карьера, как говорится, спущена на тормозах (смеется), приостановил всякую профессиональную спортивную деятельность. Я даже написал заявление об уходе по собственному желанию с должности помощника руководителя Дирекции штатных национальных команд. Я знаю, что несколько журналистов направляли запрос о том, может ли Илья Ильин занимать спортивный чин, несмотря на то, что является фигурантом допингового расследования. И чтобы эти ребята не переживали, я решил отстраниться от спортивной жизни, хотя у меня есть желание работать именно в этой области. Буду приводить пока в порядок свои мозги.
– Собираешься ли ты продолжать деятельность в тяжелой атлетике?
– Штангу поднимать я буду, потому что люблю это дело. Что бы ни случилось, как бы на меня ни смотрели, я буду продолжать. Думаю, что мои знания и мастерство я могу передавать тем людям, которые этого захотят. Что касается Игр, мне сейчас только 28 лет – это разгар спортивной карьеры. Но так как Международному олимпийскому комитету я оказался не нужен, значит, придется с этим смириться.
– Титулов тебя лишили, но медали, наверное, возвращать необязательно, можно их, например, «потерять».
– Я выиграл их! Заслужил потом и кровью. Это важно. Но может быть то, что сегодня важно, завтра изменится. Я просто перелистну жизненную страницу и для меня важно будет что-то другое. Кроме того, если я встану в позу и заявлю, что не отдам медаль – это не выход. Раз закон забрал, надо отдать. Что теперь делать? Поеду к Шимону (Колецкий. – прим. Prosports), он занял в Пекине второе место, отдам свою медаль. Этот человек меня кормил, я у него дома был в 2011 году, он меня воспитывал, как старший брат. Я ему посвящал мировые рекорды. Он знает, как я работал. Все мы, штангисты, очень хорошо понимаем друг друга, и никто не сказал в мой адрес ни одного плохого слова. Как, в принципе, и весь народ, точнее, 98 %.
– Кто же эти 2%, по-твоему?
– Наверное, это либо люди непонимающие ситуацию, либо кто-то, кому я не нравлюсь. Но это нормально, для всех любим не будешь. Кого-то, может быть, раздражает, что я Хэллоуин отмечаю, кого-то раздражает, как я на помост выхожу. У каждого человека есть плюсы и минусы, и у каждого свое понимание того, что хорошо, что плохо. Тем более что многие видят меня только со стороны, не знают меня на самом деле.
«Когда умер Мохаммед Али, тогда умерла и моя карьера как олимпийского тяжелоатлета»
– Первые новости о том, что ты можешь быть обвинен в приеме допинга, появились в начале лета. Расскажи, как для тебя началась вся эта неприятная история.
– Началось весело, в кавычках. У меня был день рождения, 24 мая. Пришло сообщение, что проба А дала положительный результат и мне нужно было лететь в Астану. Я еще точно не знал, о какой пробе идет речь, лондонской или пекинской. Мне нужно было подписать согласие на вскрытие пробы Б и дать ответ на письмо из Международного олимпийского комитета, то есть озвучить, так скажем, свою реакцию на их обвинения. Я к тому времени уже был в завершающей фазе подготовки к Рио, толкнул как раз 255, хороший результат. Голова была забита подготовкой. И, конечно, меня шокировало это известие, выбило из колеи. Я, конечно, не стал торопиться – ставки были очень высоки. Но в итоге бумагу я все-таки подписал – долго тянуть было нельзя, да и смысла в этом не было. В этот момент уже стало понятно, что будет дальше. Хотя еще с недельку я попыхтел на тренировках, и все! Осознал! Бросил.
Я написал отказ от участия в Олимпийских играх 2016 года. Честно говоря, я устал идти до этой Олимпиады. В принципе я мог бы ее выиграть – все это прекрасно понимали. Рус Нуридинов сильный результат показал. Он говорил: «Вне зависимости от того, будет выступать Илюха или нет, я буду давать бой и бороться за золото». И он доказал это. Но мои результаты говорили о том, что я должен выиграть. И в этом году все мои допинг-пробы были чисты. По сути, я официально чистый атлет, ни разу не ловился, хотя постоянно сдавал тесты, хоть во время учебы в Лондоне, хоть во время отдыха, где бы я ни был. Вот что самой обидное. Я работал на то, чтобы спорт сделать чище, красивее, зрелищнее. У меня была миссия выиграть четыре Олимпиады.
– Как ты пережил этот шок?
– По-человечески. Как каждый человек переживает, когда ему плохо. Помню, какой-то итальянский сайт опубликовал подтверждение в день, когда умер Мохаммед Али. Тогда умерла и моя карьера как олимпийского тяжелоатлета (смеется). Такая вот дата. Буду скорбеть вместе с родственниками и почитателями великого боксера.
– Наверное, после того, как ты бросил тренировки, освободилось очень много времени. Как заполнял этот вакуум?
– Дочь, семья, мать, отец, друзья. Натали у меня выиграла Кубок Азии, звездеет потихоньку (смеется). Но я нормально к этому отношусь, переживаю только. Подсказываю: «Осторожнее, осторожнее». Дочь ходит в английскую школу, пытаюсь дать ребенку правильное образование. Да и сам учусь.
Стал играть в футбол, педали крутить, бегать – это совершенно не то же самое, что тяжелая атлетика, другие группы мышц задействованы и эффект на организм совершенно другой. Стараюсь заниматься различными видами спорта, чтобы понять, как они друг с другом связаны и как могут помочь для более качественной подготовки штангистов. Ну и штангу поднимать я не перестал соответственно. Может быть, даже пойду на рекорд, но не уверен, что это еще кому-нибудь нужно – значит не для Олимпиады, не для МОКа, а для себя. Если соберусь, то пройду еще один полуторагодичный цикл подготовки, чтобы снова выйти на высокий результат – 250 килограмм.
– По поводу твоей учебы: это ведь уже четвертое высшее образование?
– Да.
– Для чего столько усилий? Куда ты метишь? Госструктуры или собственный бизнес?
– Думаю, для того, чтобы успешно управлять госструктурой, нужно понять, как это делается, начать с малого, создать свою небольшую структуру. А еще вернее: собой сначала надо научиться управлять, не залезать куда попало. Не век живи – век учись, а раз нам дан только век, и живи и учись в одно время. Я спортсмен, и характер у меня такой. Но раз в спорте передо мной закрыты двери, на восемь лет, надо чем-то занимать это время. И в футболе, и в крикете мне скажут: «Стоп, родной. Иди, до свидания». И я не хочу пробиваться туда, где меня не ждут. Буду искать другие двери, которые для меня открыты.
– Понятия не имею.
«Хреново на душе. Я всю жизнь шел к этим медалям»
– То есть?
– Дело в том, что и тогда, 8 лет назад, как, в принципе, и сейчас, абсолютно не понятно, что мы принимали, а что не принимали. Могу привести очень яркий пример. Недавно один из бойцов ММА был уличен в употреблении допинга, в его пробах нашли гормон роста. Но позднее выяснилось, что запрещенный препарат попал в организм через спортивное питание. То есть, в этом нет его вины, и он может быть оправдан. И если это возможно в 2016 году, что говорить о лондонской или пекинской Олимпиаде, тем более в наших реалиях. Мы даже не знаем, откуда к нам приходит спортивное питание, где оно куплено и с кем связано. Да, можно сказать, что мы едим из чьих-то рук. Понятно, что нужно отвечать за себя самого и это входит в мои привычки. Но в данном случае ты все равно вынужденно от кого-то зависишь. Конечно, весь процесс очень изолированный, но как выяснилось, нет никаких гарантий, что в кровь тебе не попадет допинг. Так что я не знаю, принимал я допинг или нет. У меня очень много вопросов, которые остаются без ответов, несмотря на то, что я уже 20 лет в спорте. Например, почему только спортсмены отдуваются за все? Как я уже сказал, я никого не хочу винить, но и лично в себе я вины не чувствую за тот негатив, с которым столкнулся сейчас наш олимпийский спорт.
– И все-таки если речь идет о запрещенных препаратах и риске многолетней дисквалификации, процесс питания должен очень жестко контролироваться, а в случае обнаружения препаратов должны проводиться внутренние расследования. Или в данном случае все ограничивается поисками козла отпущения?
– Выходит, что в настоящее время в тяжелой атлетике это так – спортсмен остается виноват. Я не хочу грешить на кого-то конкретно, но все-таки спортсмены не в одиночку готовятся к соревнованиям. Как насчет тренеров, персонала? В конце концов, не мы это все покупали, не мы следили за качеством продукта. Спортивное питание в нашей стране развито не так хорошо, как в западной индустрии. Хотя я не исключаю и другие факторы.
– Значит, намеренно ты никогда допинг не употреблял?
– Намеренно – никогда. Я всегда старался работать чисто, со всеми на равных. Если я принимал допинг, значит, весь мир на допинге. Мне в голову не приходило глотать препараты, чтобы стать сильнее. Тяжелая атлетика – это дело моей жизни. Я для себя определил главный смысл этого дела – своими силами преодолеть границы возможного. Мне неинтересно достигать этой цели медицинскими средствами ради того, чтобы просто получить медаль.
Моя спортивная жизнь – это кропотливый труд, ишачья работа, кровь, пот, слезы, отлучение ребенка от родных, головная боль, куча проблем, травмы, бессонные ночи. Это серьезная взрослая игра. И мы, спортсмены, конечно, принимаем очень много восстановительных препаратов, которые нам нужны, потому что мы работаем на износ. Мы, не побоюсь этого слова, двигаем эволюцию человека. Поэтому наши медали так ценятся. Да, мы пичкаем себя обезболивающими, восстановителями. Но ведь мы берем на себя ответственность, когда выходим на помост, татами или рубеж. Целая страна орет в восторге, когда спортсмен поднимается на пьедестал и звучит гимн – счастью нет предела. А что за кулисами, никто не знает – и слезы, и сопли, и слюни. Сколько всего нам приходится вытерпеть за один олимпийский цикл. А чтобы к этому циклу прийти, сколько нужно вынести, 15 лет пахать!
– Сегодня стало известно, что медали отберут. Как ты выразился, для тебя это конец. Была надежда, что не последует такого решения?
– Честно говоря, я понимал, что это, скорее всего, произойдет.
– Значит, не сильно расстроился?
– Да как?! Хреново на душе. Я всю жизнь шел к этим медалям. Конечно, расстроился.
«Просто перелистну жизненную страницу и для меня важно будет что-то другое»
– С чем ты связываешь то, что именно в 2016 году нахлынула волна допинговых скандалов?
– И этого я не знаю. Пойми, многие вещи происходят без моего участия. Я жду новостей о себе – так можно описать мое состояние. Когда меня это коснулось, я тяжело это переживал и старался разобраться в том, как это могло произойти. Много мыслей разных было, и я устал об этом думать, если честно. Наверное, это все-таки большая политика. Не зря ведь об этом говорят. Я оставил все мысли об этом позади. Сейчас моя олимпийская карьера, как говорится, спущена на тормозах (смеется), приостановил всякую профессиональную спортивную деятельность. Я даже написал заявление об уходе по собственному желанию с должности помощника руководителя Дирекции штатных национальных команд. Я знаю, что несколько журналистов направляли запрос о том, может ли Илья Ильин занимать спортивный чин, несмотря на то, что является фигурантом допингового расследования. И чтобы эти ребята не переживали, я решил отстраниться от спортивной жизни, хотя у меня есть желание работать именно в этой области. Буду приводить пока в порядок свои мозги.
– Собираешься ли ты продолжать деятельность в тяжелой атлетике?
– Штангу поднимать я буду, потому что люблю это дело. Что бы ни случилось, как бы на меня ни смотрели, я буду продолжать. Думаю, что мои знания и мастерство я могу передавать тем людям, которые этого захотят. Что касается Игр, мне сейчас только 28 лет – это разгар спортивной карьеры. Но так как Международному олимпийскому комитету я оказался не нужен, значит, придется с этим смириться.
– Титулов тебя лишили, но медали, наверное, возвращать необязательно, можно их, например, «потерять».
– Я выиграл их! Заслужил потом и кровью. Это важно. Но может быть то, что сегодня важно, завтра изменится. Я просто перелистну жизненную страницу и для меня важно будет что-то другое. Кроме того, если я встану в позу и заявлю, что не отдам медаль – это не выход. Раз закон забрал, надо отдать. Что теперь делать? Поеду к Шимону (Колецкий. – прим. Prosports), он занял в Пекине второе место, отдам свою медаль. Этот человек меня кормил, я у него дома был в 2011 году, он меня воспитывал, как старший брат. Я ему посвящал мировые рекорды. Он знает, как я работал. Все мы, штангисты, очень хорошо понимаем друг друга, и никто не сказал в мой адрес ни одного плохого слова. Как, в принципе, и весь народ, точнее, 98 %.
– Кто же эти 2%, по-твоему?
– Наверное, это либо люди непонимающие ситуацию, либо кто-то, кому я не нравлюсь. Но это нормально, для всех любим не будешь. Кого-то, может быть, раздражает, что я Хэллоуин отмечаю, кого-то раздражает, как я на помост выхожу. У каждого человека есть плюсы и минусы, и у каждого свое понимание того, что хорошо, что плохо. Тем более что многие видят меня только со стороны, не знают меня на самом деле.
«Когда умер Мохаммед Али, тогда умерла и моя карьера как олимпийского тяжелоатлета»
– Первые новости о том, что ты можешь быть обвинен в приеме допинга, появились в начале лета. Расскажи, как для тебя началась вся эта неприятная история.
– Началось весело, в кавычках. У меня был день рождения, 24 мая. Пришло сообщение, что проба А дала положительный результат и мне нужно было лететь в Астану. Я еще точно не знал, о какой пробе идет речь, лондонской или пекинской. Мне нужно было подписать согласие на вскрытие пробы Б и дать ответ на письмо из Международного олимпийского комитета, то есть озвучить, так скажем, свою реакцию на их обвинения. Я к тому времени уже был в завершающей фазе подготовки к Рио, толкнул как раз 255, хороший результат. Голова была забита подготовкой. И, конечно, меня шокировало это известие, выбило из колеи. Я, конечно, не стал торопиться – ставки были очень высоки. Но в итоге бумагу я все-таки подписал – долго тянуть было нельзя, да и смысла в этом не было. В этот момент уже стало понятно, что будет дальше. Хотя еще с недельку я попыхтел на тренировках, и все! Осознал! Бросил.
Я написал отказ от участия в Олимпийских играх 2016 года. Честно говоря, я устал идти до этой Олимпиады. В принципе я мог бы ее выиграть – все это прекрасно понимали. Рус Нуридинов сильный результат показал. Он говорил: «Вне зависимости от того, будет выступать Илюха или нет, я буду давать бой и бороться за золото». И он доказал это. Но мои результаты говорили о том, что я должен выиграть. И в этом году все мои допинг-пробы были чисты. По сути, я официально чистый атлет, ни разу не ловился, хотя постоянно сдавал тесты, хоть во время учебы в Лондоне, хоть во время отдыха, где бы я ни был. Вот что самой обидное. Я работал на то, чтобы спорт сделать чище, красивее, зрелищнее. У меня была миссия выиграть четыре Олимпиады.
– Как ты пережил этот шок?
– По-человечески. Как каждый человек переживает, когда ему плохо. Помню, какой-то итальянский сайт опубликовал подтверждение в день, когда умер Мохаммед Али. Тогда умерла и моя карьера как олимпийского тяжелоатлета (смеется). Такая вот дата. Буду скорбеть вместе с родственниками и почитателями великого боксера.
– Наверное, после того, как ты бросил тренировки, освободилось очень много времени. Как заполнял этот вакуум?
– Дочь, семья, мать, отец, друзья. Натали у меня выиграла Кубок Азии, звездеет потихоньку (смеется). Но я нормально к этому отношусь, переживаю только. Подсказываю: «Осторожнее, осторожнее». Дочь ходит в английскую школу, пытаюсь дать ребенку правильное образование. Да и сам учусь.
Стал играть в футбол, педали крутить, бегать – это совершенно не то же самое, что тяжелая атлетика, другие группы мышц задействованы и эффект на организм совершенно другой. Стараюсь заниматься различными видами спорта, чтобы понять, как они друг с другом связаны и как могут помочь для более качественной подготовки штангистов. Ну и штангу поднимать я не перестал соответственно. Может быть, даже пойду на рекорд, но не уверен, что это еще кому-нибудь нужно – значит не для Олимпиады, не для МОКа, а для себя. Если соберусь, то пройду еще один полуторагодичный цикл подготовки, чтобы снова выйти на высокий результат – 250 килограмм.
– По поводу твоей учебы: это ведь уже четвертое высшее образование?
– Да.
– Для чего столько усилий? Куда ты метишь? Госструктуры или собственный бизнес?
– Думаю, для того, чтобы успешно управлять госструктурой, нужно понять, как это делается, начать с малого, создать свою небольшую структуру. А еще вернее: собой сначала надо научиться управлять, не залезать куда попало. Не век живи – век учись, а раз нам дан только век, и живи и учись в одно время. Я спортсмен, и характер у меня такой. Но раз в спорте передо мной закрыты двери, на восемь лет, надо чем-то занимать это время. И в футболе, и в крикете мне скажут: «Стоп, родной. Иди, до свидания». И я не хочу пробиваться туда, где меня не ждут. Буду искать другие двери, которые для меня открыты.
