РАЗГОВОРЫ О ТОМ, ЧТО НЕФТИ У НАС ОСТАЛОСЬ НА 30 ЛЕТ – ЗАБЛУЖДЕНИЕ
По различным оценкам, мировых запасов углеводородов с учетом роста их потребления осталось на 30-40 лет добычи.
Эти же оценки проецируются и на казахстанские недра. Кандидат геолого-минералогических наук Нысанбай Куантаев называет такие прогнозы несерьезными. В интервью КазТАГ он рассказал о казахстанском потенциале и перспективах нефтегазовой отрасли.
- Нысанбай Есиркепович, а как бы Вы оценили потенциал Казахстана в сфере добычи нефти и газа?
- Потенциал и перспективы в целом у нас приличные. Те разговоры, что у нас все исчерпано и прочее – это несерьезные разговоры неспециалистов.
Казахстанская нефть берет свое начало в 1899 году, когда был получен первый фонтан нефти на структуре Карачунгул. Официально добыча нефти началась в 1911 году на месторождении Доссор. Вплоть до 1961 года основная добыча нефти осуществлялась с эмбинских месторождений. Эра мангышлакской нефти началась с открытия крупных месторождений Жетыбай и Узень в 1961 году.
Конечно, с тех пор прошло много времени, поэтому многие старые промыслы прошли пик своей добычи, их запасы выработаны до 90% и более, и они находятся на поздней стадии разработки. Кроме того, нынешнее состояние добычи многих компаний характеризуется тем, что легкая нефть добыта и возрастает доля трудноизвлекаемой.
Тем не менее, в целом углеводородный потенциал и перспективы добычи у нас есть. Подтверждение тому – исследование группы авторов «Научное обоснование углеводородного потенциала Казахстана», которое недавно нацкомпания «КазМунайГаз» выдвинула на соискание государственной премии им. аль-Фараби за 2015 год в области науки и техники.
В нем авторы на основании уточнения геологического строения всех 15 осадочных бассейнов Казахстана осуществили количественную оценку углеводородного потенциала, он оказался в 3 раза выше по сравнению с предыдущей оценкой и оценивается в 76 млрд тонн условного топлива. Значительная часть ресурсов прогнозируется в девонских и додевонских отложениях в Прикаспии. Громадная цифра!
Из них 64 млрд тонн приходятся на Прикаспийскую впадину, где у нас идет основная добыча и сосредоточены основные перспективы. Но, тем не менее, восточные бассейны мы будем продолжать изучать, так как их потенциал также возрос.
Кроме того, в этой работе даны конкретные рекомендации: где какие геофизические работы надо проводить, где какие скважины заложить. Это позволит нам заглянуть в более глубокие горизонты и спрогнозировать, что мы будем иметь в будущем.
Сейчас на глубинах более 10 километров мы находим нефть, и это факт. В Мексиканском заливе, во Вьетнаме добывают нефть с глубин 10,5 километров. В том же Вьетнаме нефть добывают прямо из гранитов. Это говорит, что идет подпитка нефтеносных слоев снизу, что подтверждает наличие углеводородов неорганического происхождения, идущих из глубин земли.
Благодаря этому перспективы обнаружения нефти и газа в целом меняются кардинально. Это достаточно интересно. И мы сейчас можем рассчитывать на то, что те опасения – нефти осталось на 30-40 лет – это заблуждение.
- Давайте поговорим о ценах на нефть и их влиянии на бюджет. На недавних публичных слушаниях академик НАН РК Гафар Ергалиев утверждал, что пополнение госбюджета на 80% зависит от добычи и продажи нефти. То есть упадет добыча нефти и цена на нее - бюджету будет полный швах?
- Ну такого, конечно, не будет. Благодаря геологам создана мощная минерально-сырьевая база, она стала мощным толчком, локомотивом нашего экономического развития. И сейчас Казахстан имеет серьезные дивиденды от продажи как углеводородов, так и других полезных ископаемых. С падением цен немного похуже будет, но все же не столь критично, как кажется на первый взгляд.
Уровень сегодняшних цен позволяет нефтяникам работать с прибылью, но справедливости ради надо сказать, на грани. Например, для эмбинской нефти нижний предел рентабельности - порядка $60 за тонну. Если мировая цена, к примеру, будет $57, то добытчик будет терять до $3 на каждой тонне и уходить в убыток. Такая ситуация.
- Вы говорили, что растет процент трудноизвлекаемой нефти. Нет ли опасения, что многие компании столкнутся с ситуацией убыточности своей деятельности, учитывая невысокий уровень мировых цен?
- Это опасение имеет место. И сейчас все компании стали пересматривать свои возможности. Есть такое понятие – «коэффициент извлечения нефти». В разных странах он естественным образом отличается. В Казахстане он примерно составляет 0,35, то есть из той нефти, что находится в пласте, мы можем извлечь только 35%.
В нынешнее время научные разработки компаний направлены на то, чтобы этот коэффициент увеличить. Это то, что может нас спасти. Но в любом случае рвать на себе волосы по поводу того, что нефть закончится через 30 лет, не стоит. Цифр не назову, но в любом случае Казахстан может рассчитывать на добычу нефти и газа в гораздо больший период времени.
- Спасибо за интервью!
Владимир РАДИОНОВ
Эти же оценки проецируются и на казахстанские недра. Кандидат геолого-минералогических наук Нысанбай Куантаев называет такие прогнозы несерьезными. В интервью КазТАГ он рассказал о казахстанском потенциале и перспективах нефтегазовой отрасли.
- Нысанбай Есиркепович, а как бы Вы оценили потенциал Казахстана в сфере добычи нефти и газа?
- Потенциал и перспективы в целом у нас приличные. Те разговоры, что у нас все исчерпано и прочее – это несерьезные разговоры неспециалистов.
Казахстанская нефть берет свое начало в 1899 году, когда был получен первый фонтан нефти на структуре Карачунгул. Официально добыча нефти началась в 1911 году на месторождении Доссор. Вплоть до 1961 года основная добыча нефти осуществлялась с эмбинских месторождений. Эра мангышлакской нефти началась с открытия крупных месторождений Жетыбай и Узень в 1961 году.
Конечно, с тех пор прошло много времени, поэтому многие старые промыслы прошли пик своей добычи, их запасы выработаны до 90% и более, и они находятся на поздней стадии разработки. Кроме того, нынешнее состояние добычи многих компаний характеризуется тем, что легкая нефть добыта и возрастает доля трудноизвлекаемой.
Тем не менее, в целом углеводородный потенциал и перспективы добычи у нас есть. Подтверждение тому – исследование группы авторов «Научное обоснование углеводородного потенциала Казахстана», которое недавно нацкомпания «КазМунайГаз» выдвинула на соискание государственной премии им. аль-Фараби за 2015 год в области науки и техники.
В нем авторы на основании уточнения геологического строения всех 15 осадочных бассейнов Казахстана осуществили количественную оценку углеводородного потенциала, он оказался в 3 раза выше по сравнению с предыдущей оценкой и оценивается в 76 млрд тонн условного топлива. Значительная часть ресурсов прогнозируется в девонских и додевонских отложениях в Прикаспии. Громадная цифра!
Из них 64 млрд тонн приходятся на Прикаспийскую впадину, где у нас идет основная добыча и сосредоточены основные перспективы. Но, тем не менее, восточные бассейны мы будем продолжать изучать, так как их потенциал также возрос.
Кроме того, в этой работе даны конкретные рекомендации: где какие геофизические работы надо проводить, где какие скважины заложить. Это позволит нам заглянуть в более глубокие горизонты и спрогнозировать, что мы будем иметь в будущем.
Сейчас на глубинах более 10 километров мы находим нефть, и это факт. В Мексиканском заливе, во Вьетнаме добывают нефть с глубин 10,5 километров. В том же Вьетнаме нефть добывают прямо из гранитов. Это говорит, что идет подпитка нефтеносных слоев снизу, что подтверждает наличие углеводородов неорганического происхождения, идущих из глубин земли.
Благодаря этому перспективы обнаружения нефти и газа в целом меняются кардинально. Это достаточно интересно. И мы сейчас можем рассчитывать на то, что те опасения – нефти осталось на 30-40 лет – это заблуждение.
- Давайте поговорим о ценах на нефть и их влиянии на бюджет. На недавних публичных слушаниях академик НАН РК Гафар Ергалиев утверждал, что пополнение госбюджета на 80% зависит от добычи и продажи нефти. То есть упадет добыча нефти и цена на нее - бюджету будет полный швах?
- Ну такого, конечно, не будет. Благодаря геологам создана мощная минерально-сырьевая база, она стала мощным толчком, локомотивом нашего экономического развития. И сейчас Казахстан имеет серьезные дивиденды от продажи как углеводородов, так и других полезных ископаемых. С падением цен немного похуже будет, но все же не столь критично, как кажется на первый взгляд.
Уровень сегодняшних цен позволяет нефтяникам работать с прибылью, но справедливости ради надо сказать, на грани. Например, для эмбинской нефти нижний предел рентабельности - порядка $60 за тонну. Если мировая цена, к примеру, будет $57, то добытчик будет терять до $3 на каждой тонне и уходить в убыток. Такая ситуация.
- Вы говорили, что растет процент трудноизвлекаемой нефти. Нет ли опасения, что многие компании столкнутся с ситуацией убыточности своей деятельности, учитывая невысокий уровень мировых цен?
- Это опасение имеет место. И сейчас все компании стали пересматривать свои возможности. Есть такое понятие – «коэффициент извлечения нефти». В разных странах он естественным образом отличается. В Казахстане он примерно составляет 0,35, то есть из той нефти, что находится в пласте, мы можем извлечь только 35%.
В нынешнее время научные разработки компаний направлены на то, чтобы этот коэффициент увеличить. Это то, что может нас спасти. Но в любом случае рвать на себе волосы по поводу того, что нефть закончится через 30 лет, не стоит. Цифр не назову, но в любом случае Казахстан может рассчитывать на добычу нефти и газа в гораздо больший период времени.
- Спасибо за интервью!
Владимир РАДИОНОВ
